Endeavor x Hawks: AU

[Endeavor x Hawks]

Название: Chol
Тема: АУ
Автор: Endeavor x Hawks
Бета: Endeavor x Hawks
Пейринг, персонажи: Энджи / Ястреб
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Размер: 1280 слов
Краткое содержание: На перерождение огненные птицы всегда возвращаются домой.
Предупреждения: смерть основного персонажа (фениксы перерождаются, это нормально)
Комментарий: кусок чего-то странного на тему бога огня и его огненной птицы.

Шорох перьев знакомый и привычный, но сегодня вместо радости предвкушения встречи будит тревогу и тяжёлую, удушливую тоску. Будит в памяти все прошлые визиты с запахом крови и гари, и Энджи несколько долгих мгновений заставляет себя не оборачиваться, не отводить взгляд от взволновавшегося огня в камине. Пока не увидел — ничего не произошло. Пока не увидел — не случилось ничего непоправимого. Какое мелочное, трусливое чувство

Кейго никогда не пользуется дверьми — Энджи знает эту привычку, и потому в доме всегда настежь открыты окна, как бы сквозняки ни будоражили огонь. Кейго не изменяет своим привычкам и сейчас — но без типичной ловкости, и на несколько секунд он замирает в оконной раме, оставляя на светлом дереве красные пятна, прежде чем не впорхнуть, но скорее упасть в комнату.

Энджи подхватывает его у самого пола — и на руках тоже остаётся красное. Кейго, пошатываясь, поднимается на ноги, с неловким смешком ерошит волосы и отводит взгляд — и его алые крылья кажутся потускневшими. То, что от них осталось — каким должно быть пламя, опалившее огненную птицу?

Энджи хорошо знает, каким.

— Неужели опять?.. — не удерживается он от бессмысленного вопроса.

Кейго улыбается слабо и жалко. Это лишь блеклая тень его привычной искрящей улыбки. Он угасает, как угасает солнце на закате.

— Прости. Наверное, карма у меня такая. Не знаю, за прегрешения прошлых жизней…

За прегрешения, да. Только не прошлых. И не его. Энджи не хочет говорить, что Кейго снова платит за чужие ошибки. Не хочет ещё сильнее омрачать и без того нерадостную встречу.

В последние месяцы у них почти не было времени побыть вместе. Теперь уже и не будет. Не с этим Кейго. Не в этой жизни. Для таких, как они, время летит быстро, но не значит ничего — и тем болезненнее, тем горше осознавать, насколько много они упускают.

На одеждах Кейго маслянисто блестят красные пятна, тёмные до черноты, а на не скрытой тканью коже багровеют свежие ожоги. Перья, всегда такие яркие, пожухлой осенней листвой осыпаются на пол.

— Прости, — Кейго виновато опускает взгляд. Его лицо тоже обожжено, насколько сильно — не понять, но он почти не морщится, когда Энджи осторожно касается его щеки кончиками пальцев. По коже, волосам, одеждам Энджи танцует пламя, красно-оранжевые отблески окрашивают и кожу Кейго в тёплые тона, но даже это не скрадывает его бледность. — Но ведь в этот раз я продержался дольше, чем в прошлый, правда?

В этот раз Кейго продержался почти двадцать лет. Дольше, чем старший сын Энджи в своё первое перерождение. Дольше, чем во все свои жизни.

Чудовищно мало.

Такие, как он, должны жить веками, уходя на перерождение лишь когда усталость и тяжесть прожитых лет начинают тянуть к земле, не давая взлететь. Но Кейго так не может. То ли не хочет, то ли не умеет распределять данное всем огненным птицам пламя, сгорает тонкой свечой на ветру, из раза в раз, жизнь за жизнью.

Сотканная из живого пламени ткань савана отбрасывает на стены и потолок тёплые блики — Энджи создавал её неисчислимое множество раз, к сожалению, чаще всего — для Кейго. Согревать, не обжигая — проще и одновременно несоизмеримо тяжелее, чем Энджи казалось когда-то. Многие вещи он узнаёт слишком поздно.

— Тепло… — Кейго прижимается к нему, трётся щекой о плечо. — Я так мёрз в последнее время, ты даже не представляешь.

— Почему ты не вернулся раньше? — Энджи надеется, что вопрос не звучит упрёком. Сейчас для них не время. Для них никогда не время, зачем тратить лишь кажущийся неисчерпаемым ресурс на дурные нравоучения?

Кейго еле слышно смеётся и утыкается лбом Энджи в ключицы. Бормочет оправдания, бормочет всякую чепуху, как он делает всегда, когда не хочет или не может говорить всерьёз, еле слышно просит прощения… Всякий раз они недоговаривают всё то, что стоило бы говорить друг другу почаще, и всякий раз вспоминают об этом слишком поздно. Но Кейго уходит и возвращается, начиная всё с чистого листа, а Энджи живёт с памятью о недосказанном, и не ему судить, что тяжелее.

— Возвращайся, — просит Энджи, почти касаясь губами всклокоченных светлых волос. И это совсем не то… Вернее, далеко не всё, что он хотел бы сказать, но у них снова не осталось времени, а горло пережимает так, что дышать больно.

Кейго жмётся к нему, кожей впитывает огонь, которого ему так не хватало, и Энджи с замиранием сердца ловит момент, когда пляшущие искры окутывают его целиком, и Кейго почти сияет, на него почти больно смотреть.

В руках Энджи он осыпается пеплом, и несколько невыносимо долгих секунд Энджи обнимает пустоту, а вокруг с тихим шорохом падают перья и искры.

На перерождение огненные птицы всегда возвращаются домой.

Энджи уже должен был привыкнуть. Но нет. Есть вещи, к которым привыкнуть невозможно.

Теперь — ждать. Может, минуты, может, часы. Энджи проводит ладонью по опавшим на пол полусгоревшим одеждам, по опалённым перьям и мерцающей огненной ткани. Кейго вернётся — но это не умаляет тоски и боли потери. Каждый раз отсчёт начинается с нуля.

Эта огненная птица перерождается лишь в его пламени. Энджи сбился со счёта, сколько жизней Кейго провёл рядом с ним и сколько смертей принял в его руках.

Солнечный, безрассудный мальчик, который горит слишком ярко. Так ярко, что его жизнь истекает слишком быстро и ему не хватает огня на собственное перерождение.

Энджи не помнит, когда успевает погаснуть камин. Это меньшее, что его волнует. Всё, что сейчас важно — пляшущие над пеплом искры, медленно, мучительно медленно образующие маленький крылатый силуэт.

Энджи не считает, сколько проходит времени, пока силуэт не становится объёмным, пока искры не сплетаются в яркий кокон, постепенно обретающий материальность. Сколько вдохов, сколько ударов сердца длится маленькая вечность, пока кокон не рассыпается полыхающими лепестками, знаменуя новое рождение.

— Мама? — в груде пепла копошится ребёнок. Оглядывается по сторонам, зябко кутается в огненный саван, в каком Кейго сгорал и возрождался уже бессчётное количество раз. По человеческим меркам ему можно было бы дать лет пять, по меркам огненных птиц… Впрочем, что для них время, что для них возраст.

Перерождаясь, он почти ничего не помнит. И это к лучшему. И это больно.

— Я не мама, — вздыхает Энджи, наклоняясь к нему. Огненные одежды вспыхивают ярче, тем приветливым пламенем, что согревает, не обжигая. Кейго доверчиво смотрит на него янтарными глазами, тянется к огню. Энджи осторожно поднимает его на руки — и Кейго льнёт к нему, ища тепла. В который раз.

Возможно, в этот всё сложится иначе.

Кейго зарывается лицом в складки пылающей ткани, и Энджи осторожно проводит ладонью по его волосам, мягким, как пух ещё толком не оперившегося птенца.

— Но я буду рядом.

Щелчком пальцев Энджи снова разжигает огонь в погасшем камине — возможно, это и бессмысленно, ведь он сам суть пламя, — но огонь его всегда успокаивает. И его, и Кейго.

Энджи знает, что в ближайшие месяцы, а то и годы, Кейго будет с ним неотлучно. Огненным птицам нужно живое пламя, пока они не научатся поддерживать своё собственное. Когда-то Энджи не смог, не посчитал нужным дать это пламя своим родным детям. И за эту его ошибку уже которую жизнь расплачивается Кейго.

В каждую из жизней Кейго Энджи обещает себе, что в этот раз сможет его защитить, сможет уберечь, что в этот раз Кейго, сгорая, будет уже не мальчишкой с по-детски гладким лицом, что в этот раз ему хватит огня на долгую жизнь… И это ядовитая ложь уже которую жизнь — не его жизнь — отравляет его изнутри.

Энджи пытался его удержать. Глупо и тщетно, ему ли не знать, что огненные птицы не живут в клетках, даже самых просторных, даже золотых. В клетке пламя Кейго неумолимо угасало, становясь едва тлеющими углями. Энджи бы никогда не решился подрезать ему крылья. Но смотреть, как мальчик себя убивает, невыносимо.

К сожалению, не он первый. К сожалению, Тоя помощи не ищет, не хочет, не примет. Не от него. И чувство беспомощности болезненное и жгучее, как чужое недоброе пламя. Огненные птицы не должны нести разрушение, они всегда были добрым знамением, посланниками огненных божеств — и то, чем стал Тоя, целиком и полностью вина Энджи. И Энджи не знает, возможно ли ещё что-то исправить.

Но надежда тлеет, не угасая. И загорается с новой силой каждый раз, когда Кейго возрождается в его пламени.